Конечно же, чартисты существуют уже многие годы и десятилетия, но настоящих богачей среди них очень мало, так что беспокоиться не приходится. В конце концов цифры читаются человеческими глазами, а мозг, располагающийся за ними, может быть умным или не очень — и в этом плане соотношение вряд ли изменится. Пока же давайте вместе порадуемся за Альберта.

Вы уже видите возможные варианты развития. Все, что нам останется делать для того, чтобы заработать на бирже, — это выяснять, что собираются делать освященные Компьютером чартисты. В очень грубом приближении такая ситуация уже вырисовывается. Но она мало отличается от тех прекрасных картин, что рисовались на ленте тикера в 1920-е, когда не было недостатка в талантливых и артистичных читателях ленты.

Эту приблизительно очерченную версию событий я назову «Четвертая Попытка и Еще Одна ^[8] — а Теперь Вперед». Это значит, что акция, как футболист, стоит на своем сорокапятиярдовой отметке у четвертой линии, и предстоит прорваться через еще одну, и до сих пор она бежала как нужно. Если она прорывает ^[9] на диаграмме уровень вверх, то получает первую попытку и десять ярдов. Примем, для смеха, что мы имеем акции «Брунсвика» по двенадцать долларов.

Мы сидим у нашего компьютера, а все Они сидят у своих. Игра называется «А что же делают все остальные?» Компьютер сокращает временные затраты и упрощает коммуникацию. Телефон не нужен. Если «Брунсвик» пересечет отметку 12?, линию сопротивления на всех распечатанных диаграммах, он получит первую попытку и новые десять ярдов.

Вам кажется, что вы действительно слышите рев толпы на стадионе. Все охвачены единым чувством: «Четвертая попытка и еще одна — а теперь вперед!» Мяч в игре: 12, 12?, 12?, 12?, 12?! Еще одна первая попытка и новые десять ярдов! Нет нужды бежать за рулеткой. Нет нужды беспокоиться о внезапном отступлении на отметку 7. Старая линия сопротивления становится новой линией поддержки и консолидации, а все мы в ожидании Бомбы — паса, ведущего к тачдауну ^[10] под общий рев стадиона.

Я уже вижу, к чему это должно привести. Кого-то это, конечно, не устроит. Мы все будем жить с удобным афоризмом о том, что акция идет вверх до тех пор, пока она идет вверх — очень умиротворенный способ существования на рынке. Это удобно, потому что мы все будем следить друг за другом. И поскольку мы все будем двигаться вместе с Тенденцией, то беспокоиться придется только о том, как с нее соскочить, когда Тенденция развернется в обратном направлении, но, может, нам для этой цели удастся подписать публику.

Только однажды вечером в офисе Альберта может появиться техник-наладчик. Я его отчетливо представляю: на голове кепка, как у Билла-железнодорожника, а в руках канистра с машинным маслом. В карманах отвертки, ключи и еще черт знает что — так что никто не будет интересоваться, как он сюда попал и что тут делает. Все будут думать, что он пришел починить люминесцентную лампу, мигающую в коридоре. Билл-железнодорожник осматривается вокруг и быстро входит в Генштаб Альберта.

Ага, вы уже догадались: это никакой не Билл-железнодорожник. Теперь он идет к компьютеру. Несколько быстрых движений отверткой, и какие-то панели отложены в сторону. Из внутреннего кармана он достает ленту — разного размера полоски. Билл-железнодорожник работает быстро, как профессиональный медвежатник. Пристукнув там и сям, он гасит карманный фонарь. Осторожно идет к двери, на цыпочках выходит в коридор, а уже там задумчиво потирает подбородок, глядя на мигающую люминесцентную лампу.

На следующее утро Альберт приходит на работу. Он совещается с аналитиком. Они вывешивают диаграмму — как два хирурга, изучающие рентгеновский снимок. Потом Альберт садится немного поиграть, запонки долой — раздаются первые звучные аккорды каденции. Самый мощный импульс движения среди всех акций, — запрашивает Альберт. Компьютер начинает мигать и говорит:

МУРГАТРОЙД БОНБОН

«Мургатройд Бонбон»? — говорит Альберт. — Никогда о ней ничего не слышал.

Аналитики бросаются к своим справочникам. Есть такая — маленькая неинтересная компания.

— Ну что, — говорит Альберт, — бывает. Случайность.

Теперь Альберт спрашивает, кто лидирует в процентном росте.

МУРГАТРОЙД БОНБОН

Вокруг Альберта начинает собираться толпа.

— Спроси, какой уровень сопротивления, — требуют голоса. — Спроси, как далеко она пойдет.

Толпа чувствует, что на ее глазах созидается история и из ничего создается богатство.

Альберт лупит по клавишам — «клик-клик-клик», — спрашивая, какие акции на бирже продвинулись выше остальных.

МУРГАТРОЙД БОНБОН

— Мне кажется, надо маленько прикупить, хотя бы по техническим показателям, — говорит один неглупый человек И прогрессивный предусмотрительный менеджер фонда тоже решает прикупить пакетец, просто чтобы поучаствовать.

А тем временем в маленькой меблированной квартире на другом конце города Билл-железнодорожник будет ждать наступления темноты, полируя инструменты и еще раз сверяясь со списком.

Потому что в этот вечер… В этот вечер…

Глава 12

Компьютеры и компьютерщики

Вы, должно быть, решили, что я вожу вас за нос с Альбертом, его компьютером и Биллом-железнодорожником. Невероятно, но факт: Билл-железнодорожник в некоторой степени действительно существует. Конечно, Билл-железнодорожник на самом деле никакой не Билл-железнодорожник. Он — компьютерщик. А чтобы разобраться, как работает Компьютерщик Билл, давайте взглянем в общем на весь этот феномен компьютеризации.

Когда компьютеры только появились, множество людей на Уолл-стрит и во дворцах инвестиционного менеджмента набросилось на них. Компьютеры были новой научной игрушкой, всплывшей на приливной волне будущего. А причина, по которой все набросились на компьютеры, была в том, что все остальные набросились на компьютеры. В общем, Густав Ле Бон в век электроники. Первое, что все принялись делать со своими компьютерами, это загружать их классической работой вспомогательных отделов: расчетом зарплаты, учетом по маржевым счетам и так далее. Это была неинвестиционная сторона процесса.

Компьютеры становились мощнее и быстрее, и довольно скоро компьютер был в состоянии справиться со всей этой работой, причем у него еще оставалось полдня на перекур. Тогда-то и стали нанимать Компьютерных специалистов. Вскоре Компьютерные специалисты стали дирижировать всем этим хором. «Факты» улетели в трубу, а их место заняли «биты». Бит — это такая малюсенькая крошка информации, а компьютер не только запоминает миллионы битов, он еще помнит, где каждый из них лежит, умеет переставлять их в установленном порядке, складывать, вычитать, делить и играть разными соотношениями. И все равно у компьютера остается полдня на перекур. (Время простоя компьютера стоило дорого, потому и возникла концепция «разделения времени», когда один и тот же компьютер используют разные люди для разных целей.) До сих пор финансовые аналитики ходили с логарифмической линейкой в кармане. Но теперь пользоваться логарифмической линейкой стало так же нелепо, как разводить огонь с помощью кремня и кресала, — и аналитики принялись щеголять компьютерными словечками типа «ввод данных».

Следующим этапом в компьютеризации стала выборка информации — вы уже видели, как это делает Альберт. Проглотив все положенные биты, компьютер готов к тому, что от него потребуют выстроить их в любом искомом порядке. Когда появились запрашивающие системы типа той, что есть на машине Альберта, аналитик мог просто подсесть к клавиатуре и спросить, — «Компьютер, дай мне пятьдесят самых низких показателей отношений цены акции к доходу» — и компьютер тут же распечатывал их или показывал на экране, тщательно расставив по ранжиру, все требуемые показатели. Потом аналитик мог спросить: «Компьютер, какие десять из указанных пятидесяти акций имеют наибольшую прибыль на вложенный капитал?» И компьютер выдавал требуемую десятку. В общем, аналитик мог так играть до бесконечности. Он мог сказать: «Компьютер, приведи отношения цены к доходу этих десяти акций в соответствие с трехлетним скользящим средним их прибылей» — и компьютер делал это.